Земельно-правовая ответственность имеет длительную историю своего становления. Еще в Судебнике 1497 г. была предусмотрена ст. 63, согласно которой за уничтожение меж, разграничивавших и, следовательно, охранявших право феодальной собственности на землю, виновные наказывались избиением кнутом. Статья 53 гл. 17 Соборного уложения 1649 г. предусматривала строгое наказание для межевщиков за «неправое» межевание в виде торговой казни. В нем содержались также нормы земельно-правовой ответственности служилых лиц, нарушивших установленный земельный порядок - передел поместья, отчуждение его в пользу казны и проч. Поэтому можно утверждать, что земельно-правовая ответственность имеет свои исторические корни, то есть и в «генетическом» аспекте имеет право на существование.
Ученые-юристы расходятся в толковании понятия земельно-правовой ответственности. Так, например, И.А. Елисеева понимает под ней «принудительное прекращение прав на земельный участок собственника, владельца, землепользователя, арендатора за совершение нарушений земельного законодательства... путем его безвозмездного изъятия» . Вряд ли можно однозначно согласиться с таким определением, поскольку невозможно безвозмездно изъять то, что не принадлежит виновному лицу на праве собственности.
В юридической литературе последних лет встречаются и более жесткие определения земельно-правовой ответственности. Так, существует мнение, что это «конфискация, предусмотренная нормами административного и уголовного права» . В данной формулировке не только отрицается самостоятельность земельно-правовой ответственности, но и подменяется понятие слова «конфискация».
На практике могут возникнуть правонарушения, одновременно нарушающие нормы земельного и уголовного права, следовательно, должны одновременно наступать земельно-правовые и уголовно-правовые последствия. Например, в одной из газет приводился пример о снятии и массовой продаже плодородного слоя земли с площади 70 га. Очевидно, что грубое нарушение земельно-правовых норм в данном случае должно явиться основанием для возбуждения уголовной ответственности против таких продавцов почвенного покрова.
В «Общей теории советского земельного права» земельное правонарушение определялось как «негативное социальное явление, так как его результатом является посягательство на существующий в стране земельный порядок, цель которого - обеспечить рациональное использование и охрану земель и защиту лиц, использующих земельные участки» . Было бы правильным, на наш взгляд, добавить в конце приведенного определения слова: «в соответствии с требованиями действующего законодательства».
Следует согласиться с Б.В. Ерофеевым, который пишет о необходимости наличия в сфере земельно-правового регулирования земельно-процессуального института, выражающегося в наличии норм как по применению мер ответственности, так и норм по профилактике земельных правонарушений. Принудительное прекращение прав на землю возможно на основе ст. 284 - 287 ГК РФ; также на возможность применения земельно-правовой ответственности указывают ст. 45 - 47 ЗК РФ. Следует отметить, что в данных статьях имеется достаточное число недостатков, которые «размывают» основания ответственности и будут препятствовать ее реализации в правоприменительной практике. Во-первых, до сих пор остаются неразработанными правила рационального использования земель. Во-вторых, из содержания статей не совсем понятно, что такое грубое нарушение правил землепользования, что следует считать существенным снижением плодородия земель или значительным ухудшением экологической обстановки. На наш взгляд, существенное снижение плодородия приводит к уменьшению урожайности сельскохозяйственных культур в полтора раза при относительно одинаковых климатических и агротехнических условиях. Однако для такого выявления деградации почв требуется по меньшей мере полгода. Поэтому можно использовать второй способ - определение снижения плодородия с помощью территориальных агрохимических лабораторий исходного содержания гумуса (органического вещества) в почве перед предоставлением земельного участка в пользование и затем повторное определение гумуса через определенное время после начала пользования. Значительное ухудшение экологической обстановки не должно входить в системы гражданского или экологического (земельного) права. Такое серьезное ухудшение состояния земель и окружающей среды должно регулироваться соответствующими статьями УК РФ.
быть применение исключительно принуждения или угрозы принуждения. В этом смысле являются ошибочными формулировки определений земельно-правовой ответственности через принудительный правовой инструментарий. В последнее время и в России, и за рубежом выходит в свет все большее число юридических научных работ, которые однозначно утверждают правовой феномен «поощрительных» санкций. Так, известный американский теоретик права Л. Фридмэн пишет: «Слово «санкция» предусматривает нечто большее, чем наказание. Оно включает также поощрение. Положительная сторона санкций (поощрение, стимулирование) менее широко известна, потому что литература пугает криминальной стороной... Но стимулирование есть важнейшая составная часть правовой системы» . Эта система сопровождается, по мнению Н. Боббио, все более частым использованием современным государством техники стимулирования, в связи с чем юридический порядок приобретает поощрительную функцию, под которой понимается действие, которое оказывает право, используя «позитивные санкции», то есть побудительные механизмы, направленные на стимулирование общественно полезных поступков . Аналогичные высказывания по проблеме правовых санкций имеются и у целого ряда отечественных исследователей . Поощрительные нормы в России имеют глубокие исторические корни. Так, еще в ст. 113 «Русской Правды» было установлено: «За удержание беглого холопа и извещение господина о поимке его задержавшему полагается вознаграждение от этого господина...»
Следовательно, можно сделать вывод, что чем демократичнее общество, чем оно более ориентировано на гуманистические ценности и неукоснительное соблюдение основных прав и свобод личности, тем поощрительная функция санкций будет иметь большее распространение. В связи с тем, что из года в год дефицит сельскохозяйственных земель будет нарастать, стремление людей к упорядочению земельных отношений, соответственно, будет возрастать. А вместе с осознанием людьми зависимости условий их выживания от установления земельного порядка будет повышаться эффективность поощрительных санкций за счет возрастания востребованности последних. Действительно, трудно себе представить выполнение участниками земельных отношений обязательных мероприятий по охране земель под угрозой применения принудительных мер. Даже при особом желании государства такой подход трудно реализуем, поскольку охрана земель - это, прежде всего, обязанность земледельца, отражение его нравственных устоев и душевного настроя по отношению к земле. Побуждением к такому отношению может быть целый комплекс факторов: политических, социальных, экономических, экологических, психологических и т.д.
Принуждение в земельно-правовой ответственности может доминировать только в крайнем случае, когда исчерпаны иные средства воздействия на земельные отношения, например, убеждение или защита и восстановление справедливых земельных отношений. Однако, как показывает многолетний опыт правоприменительной практики, применение норм уголовного или административного права в качестве правовосстановительных средств применительно к земельным отношениям оказывается малоэффективным . Поэтому даже при самых злостных преступлениях, связанных с порчей земли, в большинстве случаев не дается адекватная уголовно-правовая оценка совершенным деяниям.
Похожие рефераты:
|
Дипломные работы 
